От сносов – к сохранению?

Недавно мэром Москвы подписано постановление о принятии на охрану 100 московских памятников архитектуры. В списке признанных архитектурными памятниками числятся: московский ипподром, театр Корша, концертный зал им. П.И. Чайковского, аптека В.К. Феррейна на Никольской, Московский Императорский почтамт на Мясницкой. Что это – изменение политики сносов и реальные шаги к сохранению архитектурных памятников? К сожалению, так это выглядит лишь на первый взгляд. На самом деле происходит нечто противоположное. Обратим внимание на следующее: на уровне правительства Москвы список архитектурного наследия, подлежащего охране, не пополнялся ещё с советских времен. Однако десять лет работали комиссии – составлялись списки, выявлялись новые памятники. Другое дело, что правительством эти списки не утверждались, но в целом это охране не мешало. Комиссия присваивала объекту статус «вновь выявленного памятника», и это обеспечивало ему тот же уровень защиты, что и у охраняемого государством. Но различие все же имелось: «вновь выявленный памятник» охраняется до тех пор, пока правительство Москвы либо подтвердит этот статус, либо нет. Камнем преткновения в этом благостном течении событий стал снос «Военторга». Вот тут-то все и началось. Дело в том, что «Военторг» имел этот статус « вновь выявленного памятника», но правительство Москвы его не утвердило. Общественность была в ужасе от факта сноса, а правительство сделало выводы из этой истории. По словам главного архитектора Москвы Александра Кузьмина, таких памятников в Москве около тысячи, причем выявляют их одни, а охраняют другие, причем процесс выявления не прекращается. Для Москвы это катастрофа, потому что город, по словам Кузьмина, «не в состоянии охранять еще одну тысячу памятников». Если не разобраться с создавшейся ситуацией, то, по мнению главного архитектора, скандалы, подобные истории с «Военторгом», будут повторяться. Что ж, это заявление по поводу неспособности охранять «ещё одну тысячу памятников» звучит убедительно, ничего не скажешь. Но ведь речь не о том, сколько стоит охрана и кто будет платить. У московского правительства есть достаточно средств, чтобы поддерживать памятники, правда, в основном храмы, то есть те памятники, которые нельзя использовать с коммерческими целями. А вот там, где это возможно, деньги платит не правительство, а инвесторы, причем правительство на этом зарабатывает, правда, мало и долго. Какой-нибудь деревянный дом в арбатском переулке принесёт в городскую казну жалкие несколько тысяч долларов годовой аренды. Но если его снести и передать землю под застройку – и нефтяные скважины не нужны. Так что мы позволим себе не поверить главному архитектору, который жалуется на нехватку средств на охрану тысячи памятников. Миллионы сразу – это, конечно, не жалкие ручейки арендной платы, кто же спорит! Такое прагматичное отношение можно было простить (правда, с большой натяжкой) чистой воды бизнесмену. Однако не стоит забывать – ни нам, ни самому Юрию Михайловичу Лужкову, – что мэр всё-таки государственный человек, и в его прямые обязанности входит государственная забота (именно забота, а не меценатство!) о сохранении культурного наследия, как бы это ни претило «бизнесменской» части его души. Но симбиоз бизнесмена и государственного человека выдает удивительные решения. Справедливости ради следует сказать, что в начале деятельности Юрия Михайловича заявленная им политика сохранения исторического наследия столицы, духа Москвы, вселяла некоторые надежды. Но за годы «царствования» характер политики мэра четко определился и почти не оставил надежды на какие-либо изменения в приоритетах. Остается констатировать, что в нем победил бизнесмен, а в проигравших оказалась сама Москва. Лужков сносит «Военторг» и гостиницу «Москва» – наверное, из соображений заботы об историческом наследии; уничтожает дешевые гостиницы в центре и строит вместо них дорогие – скорее всего, из соображений заботы о гостях столицы; стремится запретить парковку в городе в целях заполнения платных подземных гаражей, выстроенных им также из соображений заботы о простых автомобилистах; из чувства заботы о простых москвичах выселяет их из центра, строя на месте их бывшей вотчины жилье для олигархов... Список благодеяний, сотворенных им из чувства заботы, можно продолжить. Очевидно, что и 100 принятых Лужковым на охрану объектов – тоже из их числа. Но смущает одно обстоятельство: не окажется ли эта сотня началом чистки списка, началом плановой работы по лишению статуса охраняемых той самой тысячи памятников, которые были выявлены искусствоведами в постсоветское время? А то, что в ближайшее время московское правительство собирается принять на охрану еще сотню – и вовсе вселяет вполне обоснованную тревогу: что же ожидает оставшиеся восемьсот? Неужели то же самое, что и с «Военторгом», после того как с него сняли этот самый статус « вновь выявленного памятника»? Пересмотр мэром списка из тысячи памятников заставляет нас совершить небольшой экскурс в недалекое прошлое. Вот уже несколько лет между Москвой и федеральными властями идет тяжба за памятники федерального значения. Федеральные власти, основываясь на указе Бориса Ельцина о порядке приватизации, запрещающем менять форму собственности объектов федерального значения, пытаются отобрать эти памятники у мэра. На то время, пока тянется тяжба, был принят негласный мораторий о взятии памятников на федеральную охрану. Оно и понятно, простая порядочность не позволила бы федеральным властям ставить памятники на охрану и в то же время требовать все федеральные памятники себе в собственность. Однако отметим, что цена этой порядочности довольно высока. Ведь именно этот негласный мораторий решил судьбу гостиницы «Москва» – тогдашний министр культуры Михаил Швыдкой хотел было объявить ее федеральным памятником, но не стал, испугавшись, что эта культурная инициатива будет похожа на грабеж. А вот Юрий Михайлович не испугался, и то, что он начал пересматривать список, говорит о том, что он сам нарушил сей мораторий. Его не смущает то обстоятельство, что многие из тех памятников, которые Лужков сейчас взял на охрану, вполне могли бы претендовать и на федеральный статус, если бы не спорный вопрос собственности. К примеру, тот же московский ипподром или концертный зал Чайковского – бесспорно общероссийские ценности. По справедливости было бы – и с одной стороны, и с другой – сохранить существующее положение до разрешения спора и не трогать ту тысячу исторических зданий, которым статус « вновь выявленных памятников» предоставляет хоть какую-то защиту. Однако пересмотр списка начался со стороны московских властей самостоятельно, без привлечения федеральных структур. Таким образом, совершенно ясно, что стратегическая инициатива уже перехвачена Лужковым. В создавшихся условиях было бы совершенно естественно, если бы федеральные власти также, со своей стороны, отменили бы мораторий и начали бы рассматривать тот же список вновь выявленных памятников для принятия их на федеральную охрану. Ведь, по сути, никаких юридических препятствий для такого шага нет – существующая при Министерстве культуры комиссия по памятникам обладает такими полномочиями. Пресловутое препятствие в виде элементарной порядочности можно преодолеть без особых угрызений совести, так как ценность этой категории важна в том случае, ели она разделяется в той же мере твоим контрагентом. Только так – добровольно нарушив взятые на себя обязательства (в скобках заметим, что в качестве ответных действий, чтобы не усугублять ситуацию), можно ещё спасти «Детский мир», «Пекин», конструктивистские районы 20-х гг., рядовые ампирные особняки в центре города – Денежный переулок (дом Поливанова), Молочный переулок (дом Шаляпина), Гагаринский переулок (дом декабриста Свистунова) и ещё 800 наименований – то есть все то, что «бизнесменская» часть личности московского мэра, подвластная соображениям наживы, не может ему позволить не снести.