От Большой Садовой до Патриарших. Москва Мастера и Маргариты

Садовая, 302-бис (Большая Садовая, 10).
Прообразом той странной квартиры являлась квартира под номером пятьдесят в доме №10 по  Большой Садовой улице в г. Москве, где и жил Булгаков с 1921 по 1924 гг. Кроме того, по некоторым параметрам, планировка «нехорошей квартиры» чем-то похожа на более просторную квартиру №34 в этом же доме, где писатель жил с августа по ноябрь в 1924 г. 302-бис - это выдуманный номер. В нем зашифрован номер 10 здания-прототипа, который можно определить по формуле: десять равно сумме 3 и 2 умноженной на два.

 

В отличие от коридора в доме №50, в квартире №34 было пять комнат. В двух из них жил богатый финансист Артур Борисович Манасевич с женой. Еще в одной - их прислуга. В четвертой комнате жили Александра Николаевна Кибель с сыном Вовкой. Они здесь являлись прототипами героев рассказа "Псалом". В пятой же комнате вместо выехавшего сына А.Б. Манасевича (будущего писателя Владимира Артуровича Лёвшина) поселились Булгаков и Т.Н. Лаппа, которая являлась первой его женой, кстати, всего их было 3. А, например, бал у Сатаны сочинен, исходя из впечатлений, которые остались у писателя после приема у американского посла. Туда Булгаков был приглашен вместе с военной, литературной и поэтической элитой.

 

Патриаршие пруды
И, вот, однажды, на Патриарших прудах, как раз во время исключительно редкого жаркого заката, появились два неизвестных, подозрительных гражданина. Первый был небольшого роста, одет в летнюю одежду, лыс, упитан,  в руках нес какую-то шляпу. На его глазах находились, каких-то слишком больших размеров, черные круглые очки. Второй - коренастый, рыжеватый  молодой человек был в клетчатой кепке, а на ногах у него были потрепанные грязно-белые брюки и черные тапочках.

Москва Мастера и Маргариты От Патриарших до Малого Власьевского От Благовещенского до Тверской От Большой Садовой до Патриарших От Спиридоновки до Мансуровского От Пожарского до Лаврушинского Москва Михаила Булгакова

 

Несложно догадаться, что первый был Михаил Александрович Берлиоз, один из председателей крупнейшей (или, может быть, одной из крупнейших) московской литературной ассоциации, которая сокращенно называлась МАССОЛИТ. Также он являлся редактором художественного журнала. Его спутник звали Иван Николаевич Понырев (тоже был поэтом), который писал под псевдонимом Бездомный.

 

Как только писатели в этот знойный вечер зашли в тень, то первым делом со всех ног бросились к ларьку с надписью "Пиво и воды".
По-моему, нельзя оставлять без внимания одну очень важную, даже немного странную, вещь. В этот вечер не только у самого ларька, но и на всей длинной, широкой аллее не было ни единой души. И самое странное, что было это в то время, когда, вроде бы, уже сил не было ни стоять, ни идти, ни дышать, когда солнце, обрушившись своими жгучими лучами на Москву, с силой напирало куда-то за Садовое кольцо, - абсолютно никто и не подумал прийти и посидеть на скамеечке, находившейся в тени под липами, никто не пришел и на аллею.
- Можно бутылочку нарзану? - попросил Берлиоз.
- Нет такого в продаже, - как-то, насупившись, ответила женщина в будочке и почему-то обиделась.
- Тогда, пиво, пожалуйста? – хриплым своим голоском осведомился Бездомный.
- Будет только к вечеру, - ответила женщина.
- Тогда что же у вас есть? - поинтересовался Берлиоз.
- Абрикосовая и то теплая, - отрезала женщина.
- Ну, давайте скорее, а то жажда мучает!..

 

Напившись абрикосовой, оба литератора тут же начали по очереди икать. После того, как заплатили за свою покупку, они уселись на скамейке в тени под деревом, спиной к Бронной.

 

Между прочим, трамвая на Патриарших никогда и не было, а у Булгакова четко упоминается, что трамвайная линия "новопроложенная", значит появившаяся только-только. Если честно, можно подумать, что речь идет о будущем, т.е. "сейчас" еще нет этого трамвая, а Грибоедов и Торгсин на Смоленской еще не сгорели. А в ближайшее время, когда действие уже происходит, трамвай есть, а самих домов-то уж и нет… Например, точно такой же прием использует Булгаков в своей повести "Роковые яйца". А вообще, в редакциях (хоть и немногих) романа трамвай обозначал какое-то тайное и карательное значение.
Но Берлиоз не слушал. Когда он подошел к турникету и уже собирался шагнуть, вдруг в непроглядном, тускло-темнеющем воздухе его слегка ослепил красный и белый свет, а над самой головой вспыхнула табличка с надписью "Берегись трамвая!". Со стороны Садовой, как раз из-за дома выскочил трамвай. Огней в нем не было вообще, а от публики было так черно, что ничего не видно! Трамвай вышел на прямую, разъяренно взревел и повалил вперед! Берлиоз упал лицом к трамваю и увидел, что водитель трамвая – молодая девушка в красном платочке, но бела лицом, как смерть!