Нет, мы позволим себе не согласиться с Иосифом Бродским, утверждающим: «Лучший вид на этот город, если сесть в бомбардировщик». Немецкие летчики пытались рассмотреть с бомбардировщиков Москву, бросали бомбы, следы от которых ещё остались на теле города в виде сквера у «Художественного», или разлома от четырехэтажного дома на Моховой улице, обнажившего двор с видом на Кремль, или же других таких же отметин. И все же поспорим с поэтом - лучший вид на Москву – с колокольни Ивана Великого, Спасской башни и под куполом храма Христа.
В XIX веке именно отсюда фотографами фирмы «Шерер, Набгольц и К°» была снята круговая панорама Москвы, ещё не потерявшей свои знаменитые «сорок сороков» церквей.
Самые разрушительные удары по Москве были нанесены, конечно, при Сталине и Хрущеве. Первый снес сотни колоколен и куполов, уничтожив тем самым неповторимую панораму города, второй изуродовал Кремль Дворцом съездов, а Китай-город – гостиницей «Россия», а также отличился другим социалистическим «украшательством».
Однако разрушения самобытного облика Москвы, восхищавшего иностранцев, начались гораздо раньше – ещё во времена первой промышленной революции. Примером может служить промышленная зона, сформировавшаяся на виду у Кремля. Предпосылкой возникновения этой зоны послужило то, что земли на Болотной, Берсеневской и Якиманской набережных во время половодий затапливались
Москвой-рекой, а посему считались непригодными для жилых домов. Земли эти продали купцам, которые построили здесь различные мануфактуры, а на Раушской набережной была размещена электростанция Общества 1896 года. Клубы дыма, чадящие с тех пор из труб, вряд ли выгодно оттеняют башни Кремля (а вот в Лондоне старинную электростанцию, подобную нашей, превратили в музей современного искусства – Тейт-модерн).
Гораздо более неприглядные виды появились после того как пролетарская власть отдала Москву в руки трудящихся, которые в атеистическом раже снесли свыше четырехсот (почти половину!) храмов, практически обезглавив Златоглавую. И по сей день если на углу улиц или между домами щерится пустота, то это, скорее всего, след борьбы с церковью. Так, на углу Волхонки и Знаменки возвышалась прежде церковь Николы Стрелецкого. Там давно уже пустырь. Недавно здесь построили галерею, но это мало что дало, так как глухие торцы домов, некогда прикрываемые куполами, выглядят ещё более обнаженными. По пути от Знаменки к Арбату находится другой пустырь, образовавшийся на месте церкви Знамения, давшей название улице и переулкам. К великому сожалению, картины эти не единичны в своем безобразии – подобное можно наблюдать от Знаменки до Солянки.
Другой вид разрушений образа города образовался в результате «реконструкции» времен первых пятилеток. В этом плане самая печальная участь у Арбатской площади, на которой во время прокладки первой линии метро снесли церкви Бориса и Глеба и Тихона Чудотворца. Но этим не ограничились. Когда сооружали тоннель, уничтожили дома в торце бульвара, а когда пробивали проспект Калинина – исчез угол Поварской.
Уже в самом конце советской власти успел реализовать проект Генерального плана главный разрушитель Москвы ХХ века Михаил Посохин. Тогда на наших глазах разобрали дом у ЦДЖ - теперь там стоянка и базар. Последний удар нанесли напротив «Праги», где ее чуть не придавил «Альфа-банк», для гаража которого пожертвовали последним особняком. В этом районе, кроме «Художественного» и памятника Гоголю, ничего не осталось от прежних времен.
Ещё одна уродующая город тенденция сохранилась вплоть до наших дней: только начинают ломать дом и бросают, не завершив дела. Лет пятнадцать на углу Мясницкой и Милютинского переулка уродливой щербинкой зияет котлован. Торчит бетонный монстр неизвестного назначения. В большем масштабе нечто подобное можно наблюдать на Софийской набережной, у Москворецкого моста. Здесь вознамерились купеческие угодья превратить в многофункциональный центр «Царев сад». Но тут внезапно умирает инициатор проекта, и за его наследство не на жизнь, а
24 июня 2008 г.
. , .