Площадь Революции

Революции пл.

Александровский сад кончается у площади Революции (бывш. Воскресенская). На месте здания Моссовета (бывш. городская дума), где находился, по преданию, во времена Грозного Царский зверинец, или «львиный двор», как его называли иностранцы, впоследствии была долговая тюрьма - «яма». Тюремные здания были расположены в углублении, куда спускались с площади по лестницам больше 5 метров длиною. Тюрьма делилась на камеры под названиями: «мещанская», «купеческая», «дворянская», «управская» и «женская». Деньги за содержание арестантов – неисправных должников – должны были платить кредиторы. «Яма» была настоящею грозой для героев темного царства Островского, но попадали в нее далеко не одни только купцы. �звестная московская поэтесса Каролина Яниш, рассердившись за что-то на своего мужа – литератора Н. Ф. Павлова, сделала донос об его неблагонадежности, и Павлов был посажен в «управскую» камеру «ямы». Этот арест подал повод к стихотворной шутке московского остряка Соболевского:

� куда ни взглянешь,
Все любовь - могила:
Мужа мамзель Яниш
В «яму» засадила.

Против Моссовета, на углу Тверской, стоит здание Наркомвнудела – бывшая Большая Московская гостиница, принадлежавшая купцу Гурину и славившаяся на всю Россию. Московская аристократия былых времен устраивала иногда здесь обеды, чтобы позабавиться «трактирною обстановкой». В дни таких обедов за буфетною стойкой стояла сама хозяйка-купчиха с накрашенным лицом и в громадных бриллиантовых серьгах. Здесь же, вблизи «присутственных мест», вершились иной раз за трактирным столом и дела судебные. Гуринский трактир был сломан при перестройке дома под гостиницу.

Рядом с московским трактиром в пяти комнатах помещалась знаменитая московская кофейная Печкина, которую одно время содержал отец жены Мочалова – Бажанов. В этой кофейной ежедневно бывал Щепкин, заглядывал Белинский, с утра до ночи просиживал в свободные от спектаклей дни Ленский, бывали Живокини, Садовский, Бантышев, Самарин вся аристократическая Москва. Мочалов прибегал по утрам – выпить чашку кофе, летом «шексперист» Кетчер вкушал здесь свой оригинальный завтрак: порцию ветчины и порцию мороженого.

В соседнем с Московскою гостиницей доме был не менее знаменитый когда-то Патрикеекский трактир, славившийся своим оркестрионом, или попросту «машиной», стоившей 12000 рублей. Эта машина любопытно воспевалась в своеобразной чисто московской отрасли русской поэзии – поздравительных стихах, которые трактирные служащие подносили посетителям обыкновенно на масленице.

Вина крепки, блюда вкусны
� звучит оркестрион, на котором:
Мейербер, Обер, Гуно,
Штраус дивный и Россини
Приютилися давно.

Дом этого трактира выходит на смевшую с площадью Революции площадь Свердлова. Неглинная текла по этой площади вдоль китайгородской стены, под здания 2-го Дома Советов и Малого театра. Здесь стояли мельницы на большом Неглинном пруду, а по заключении реки в трубу был устроен бульвар и на нем Цветочный рынок, перенесенный впоследствии вверх по течению той же незримой реки на Трубную площадь и давший имя Цветному бульвару.